Долину заволокло туманом, но очертания чудовищного зверя, как минимум раз в пять крупнее, чем он был в реальной жизни, даже в том образе, в который облёк его наркотик, багровыми и золотисто-алыми сполохами, создающими ассоциацию с адовым пламенем, светились в этой промозглой пелене. Зверь приближался, но не бежал, а как бы наплывал. Неторопливо, но целеустремлённо. Точно зная, чего хочет. И с каждой секундой вокруг становилось всё темнее, и всё ярче светился страшный пёс. Порода его ближе всего была к мастифу, однако, ни одна настоящая собака никогда не смогла бы выглядеть так уродливо. И – неумолимо.
«Ох и зря же я на ночь про Баскервиль поминал…» - без особого удивления констатировал Шерлок. На сей раз страха не было. Вообще. Но явилась досада – потому что разгадка решения, которую он искал, находилась там, в тумане, и чудовищный хищник находился прямо на пути. Обойти нельзя было – тот смещался так, чтобы всякий раз снова оказываться на дороге. И Холмс-младший понял – точнее, он изначально это знал, - Баскервиль тут даже ни при чём. Всё как и тогда – для него лично зверь этот звался сомнением. С примесью недоверия к себе. Настоящим ужасом для Шерлока было одно. Просчёт. Ошибка. Заблуждение. Когда его отточенный за столько лет метод вдруг даст сбой и не сможет помочь ему. И не мелкий недочёт, а серьёзный промах. Само предположение чего-то подобного обычно для него являлось абсурдным. Но… У каждого в итоге наступает предел. Или человек оказывается в тупике. Что, если однажды мощная система даст сбой и он не увидит выхода? Что, если выход окажется настолько тяжёлым, что было бы лучше, не имей задача решения вообще? И Баскервиль с его лабораториями и минными полями, Мориарти с ловушками для разума, а то и для тела, все преступники, пытавшиеся лишить его жизни самыми разнообразными способами – чепуха в сравнении с этим. Этот кошмар имени не имеет.
Неудивительно, что пробуждение было резким, неприятным, оставило после себя тяжесть на душе. Что-то должно было произойти. Вот-вот. Возможно, уже началось. И Шерлок вспомнил, что означает страх – страх того, что он что-то пропустил.
«Молли…» - явилась непривычная тревога. Ведь уже происходило так, что люди рядом с Шерлоком гибли из-за него, а сам он оставался невредимым.
Быть спокойным, без малейшей дрожи в руках. Одеться и привести себя в порядок. Он никогда не впадает в панику, ведь он – Шерлок Холмс. Выйти на лесницу.
-Молли! – беспокойство в голосе совершенно скрыть не удалось. Взгляд метался по квартире, ища и не находя следов того, что кто-то вторгся в этот мирный дом, разрушив их спокойствие. Но это ни о чём не говорило.
«Он точно уже знает, что я здесь… Хоть бы на сей раз обошёлся чем-то простым, звонком, например… Даже пришёл бы сам… Но, пожалуйста, жертв не нужно! И уж точно не она…» - Шерлок знал, что не простит себе, если что-то произойдёт с Молли. Нет, конечно, он не впадёт в депрессию и не отправится топиться в Рейхенбахском водопаде. И позаботится о том, чтобы те, кто притронется к ней, всю жизнь после вспоминали об этом, лишь обливаясь холодным потом. В подобном состоянии Шерлока уже видел тот агент, который посмел прикоснуться к миссис Хадсон. Но сам младший Холмс будет помнить. Всегда. Зная, что виноват лишь он один.
-Молли… - он уже видел её, она держала в руке мобильный телефон, с кем-то говорила. Облегчение в голубых глазах. Правда, почти сразу Шерлок прищурился. И без слов протянул в её сторону раскрытую ладонь. Он даже не обратил внимания на то, насколько жест вышел требовательным.

Он взял телефон так, будто по ту сторону находился не злейший враг, с которым они давно уже решили друг друга истребить, и живы лишь потому, что один не уступает другому, а старый и очень близкий друг. С безукоризненной вежливостью в голосе Шерлок заговорил на опережение:
-Доброе утро тебе, дорогой Джеймс. Знаешь, ты неисправим. Входишь без стука, агитируешь на прыжки с крыши, названиваешь с утра пораньше, благодарствую, что не взрывом разбудил… - явный сарказм в тоне, - Да что говорить, ты даже застрелиться нормально не можешь, - небольшая заминка в речи, реплика собеседника, - А я и не смеюсь. Итак, что тебе нужно на сей раз, Мефисто? – пауза, - Вот как? – особого удивления не прозвучало, однако взгляд сразу застыл. Замер, устремлённый в одну точку. Параллельно опять начался внутренний анализ. Именно в такие моменты говорят даже "весь обратился в слух", - А больше ничего тебе не надобно? - губы изогнулись в кривой, неприятной усмешке, как будто мысленно младший Холмс представляет, как терзает кого-то на кусочки. При этом - культурно, хладнокровно и расчётливо, точно зная, сколько именно ошмётков и какой конкретно формы желает получить, - Убью... - почти ласково сорвалось с губ Шерлока через несколько секунд, - А ты проверь... - немного тише - ещё через несколько, - Ну, хорошо. Договорились... - холодно констатировал Шерлок, плавным жестом опустил руку с телефоном, одновременно нажимая клавишу "Отбой". Его остекленевший взгляд продолжал устремляться в одну точку, а выражение лица в целом могло внушить трепет - безжизненное, сосредоточенное и отстранённое донельзя. Как будто человек вновь обратился в просчитывающую машину. Впрочем, сейчас это было оправдано.
«Времени на сей раз больше, но, с другой стороны, кроме срока, он ничего не указал. Не дал ни единой зацепки. Но, судя по тому, что он заявил, что ни раньше, ни позже задуманное им произойти не может – день и час имеют важное значение. Опираясь на предшествующий опыт общения с ним, я рискну предположить, что задачку без решения он бы мне не предоставил… А, значит, он собирается сорвать какое-то определённое мероприятие... Как? Это зависит от того, что именно должно завтра случиться... Но, раз будут жертвы... Он поставил это слово во множественное число... Какое-то собрание. Совещание. Или, может быть, культурное мероприятие... Осталось лишь выяснить, какие события планируются на завтра на это время... А как я пойму, которое из них, если таковых окажется сразу несколько и при прочих равных?»
Всё. Шерлок окончательно вошёл в рабочий режим. Отрешённая сосредоточенность говорила о том, что у него в голове сейчас проносятся сотни и сотни образов, пытаясь выстроиться в единую систему. Он был мрачен и собран, но без подавленности, напротив – ощущал оживление. Младший Холмс получил цель, к которой ныне всем своим существом устремился. Однако, судя по его состоянию, можно было понять - не всё просто, явно есть какой-то подвох. Хотелось бы, чтобы это оказались беспочвенные подозрения, но с Джеймсом пустыми надеждами было лучше не злоупотреблять. Шерлок вспоминал спасённую им девочку, дико закричавшую при одном взгляде на него. Он всё же ошибся - и не в звонке, не в этом разговоре дело. Мориарти снова пытается подцепить его на ниточку, по которой затем поведёт, и извернуться на сей раз будет тяжелее, чем тогда. А, если не избавится из-под этого культурного, однако от того ничуть не менее жестокого контроля - погибнет.
-Быть или не быть... - едва слышным шёпотом сорвалось у Шерлока, и он невесело, с каким-то странным, необъяснимым презрением усмехнулся.
В таком состоянии Шерлок, кажется, даже не понимал, где находится, но легко становилось понятно - как только вернётся в реальность, сразу бросится туда, снова в круговерть безумия, начинающуюся сразу за дверью, ведущей из квартиры Молли, и не факт что вообще имеющую конец. Но в данную секунду детектив не осознавал ничего, будто вовсе позабыл, что обладает биологической оболочкой, которая замерла без движения в квартире Молли Хупер.

Как-то отфыркавшись от воды, Шерлок обратил внимание на Молли, и ему, даже ему, этому "железному человеку", потребовалось немало выдержки, чтобы не нагрубить ей и ответить, не повышая голоса:
-Послушай, Молли… Я понимаю, что отвечать на подобные провокации не следует, но Джим… Он уже нашёл моё слабое место, и я не смогу притвориться, что он ошибается, потому что он легко сможет проверить правду. Через двадцать восемь часов в Лондоне намечаются жертвы. Если я предотвращу его план – получу то, что так долго искал. Улику, которая сможет убедить не только меня и тебя, или, например, Джона, а и двенадцать идиотов-присяжных. Одну улику. Мориарти будет играть честно, иначе ему не интересно, и то, что вы все живы, это подтверждает. Он ведь отменил ликвидацию Джона, Лестрейда и миссис Хадсон после того, как я оформил всё по его задумке. Тем более что на другой чаше весов… Молли, если я не разгадаю его замысла, или разгадаю, но не смогу остановить, он… Сказал, что, помимо тех жертв, он ещё убьёт кого-то из вас. Теперь он в любой момент сможет ловить меня на этом… И как я откажусь, по-твоему? Возьму и позволю ему уничтожить по очереди и вас, и ещё сотни людей? Ты скажи... - такой сухой, хладнокровный… Безжизненный тон. Лишь действительно хороший психолог сумел бы, вероятно, понять, что слышит речь человека, который настолько ненавидит демонстрировать какие бы то ни было эмоции, что наглухо запер их в себе и мучительно страдает из-за этого, но не выдаст себя до последнего. А в глазах… В глазах только боль. Шерлок договорил, и губы его мучительно дрогнули, и можно было заметить, что очередной вдох дался ему не без труда, слегка судорожно, - А я не вижу решения, понимаешь? Не вижу… - голос опустился почти до шёпота, - Вернее, вижу, но только единственное. Потому что для моего плана мне нужно найти Мориарти. А для этого годится что угодно, даже игра по его правилам… - тыльной стороной ладони он с неожиданной лаской коснулся щеки девушки, глядя ей в глаза, будто гипнотизировал, мешая снова заговорить, - И мне всё больше кажется, что, если я и смогу одолеть его, это будет достигнуто ценой, которая огорчит всех вас. Вот почему в том числе я так не хотел, чтобы о том, что я жив, узнали остальные… В идеале было бы хорошо, если бы не знал никто, но это невозможно… Не только от того, что они бы выдали меня... И Джону, и другим было бы слишком тяжело потерять меня ещё раз... - неожиданно? Пожалуй. Но Шерлок вдруг просто и непринуждённо показал, что понимает, каково им на душе - он, который мог улыбаться, расследуя чью-то гибель, произошедшую ужасающим образом, или ища маленьких детей с пониманием, что в эту самую секунду их могут медленно и изощрённо уничтожать. Что он вообще в состоянии воспринимать подобные вещи, просто никогда не давал себе труда обратить на них внимание. Что ж, может быть, Мориарти с психологическими играми не только много отнял у младшего Холмса, но и кое-что дал, научил паре полезных вещей, - Но, Молли… - он сделал паузу, а в зрачках появилось что-то новое, - «Если уж всё так… Может быть, мне стоит попробовать то, что так часто делают люди и что они так часто столь высоко ценят? Это сантименты… Безусловно… Их обычно вызывают химические реакции в человеческом организме… Но и друзья – тоже сантименты… Ещё один вряд ли сделает хуже…» - да куда уж хуже, если он, вполне вероятно, добровольно движется навстречу смерти, пусть и по длинной спирали.
Осторожное, нежное, лёгкое касание губами чужих губ. Секунда, ещё одна. То, что у него на лице ещё не высохла вода - наверно, не страшно. Тепло другого человека, когда ты бережно обнимаешь его за плечи. И, почему-то, опасение. Как будто это не первый поцелуй, по крайней мере – такого рода, а чрезвычайно сложный и опасный для здоровья химикат, с которым требовалось особо бережное и аккуратное обращение, иначе реакция превзойдёт ожидания и грянет взрыв, или произойдёт ещё что-нибудь смертоносное. Шерлок не знал, чего обычно ждут от подобных вещей и что они означают – нет, в теории знал, как и про половую жизнь, но никогда ещё не представлял этого по отношению к себе самому и никак не мог применить к себе поведение других людей в таких случаях. Он понятия не имел, что почувствует, и будет ли это тем, что он должен был бы почувствовать с точки зрения других. Но, раз уж у него скоро может не остаться, что терять, он попробует то, на что никогда прежде не решался, да что там – даже не задумывался. И как младшему Холмсу вообще пришла сейчас такая идея? Возможно, он прощался так. Прощался навсегда. И оставляет этот поцелуй как последнюю память о себе живом и настоящем. И, конечно, благодарность, глубокая, всё то, за что он никогда не сможет отплатить ей. Просто потому что создан совсем другим. Но это – это точно в состоянии сделать, и сделал наконец-то.