Квест №4.

1. Время и погода:
Ночь с 12 на 13 июня.
2. Участники:
Molly Hooper, Sherlock Holmes.
3. Место действия:
Еилейн-стрит, 117 С.
4. Сюжет квеста:
Немного измотанный после нескольких бессонных суток, практически не потреблявший никакой пиши, впрочем, с результатами от не без успеха проведённой работы Шерлок приходит домой к Молли. Возможно, это немного опрометчиво с его стороны, но ему этой ночью наплевать на возможные проблему. Младшему Холмсу очень нужна компания, причём компания кого-то, кто его по-настоящему хорошо знает, причём Джон по понятной причине исключён. Миссис Хадсон - тоже. От Майкрофта в подобных делах толка мало, к тому же Шерлок уже виделся с братом днём. Кто остаётся в таком случае? Элементарно.

Для чего Шерлок пришёл? Сложный вопрос. А ведь он всегда знал смысл каждого, даже самого незначительного своего поступка. Пожалуй, младший Холмс просто устал. Не умственно, разумеется, он успел весьма продуктивно поработать – впрочем, о плодах его трудов будет рассказано позже, а сейчас не время, - и даже не столько физически, сколько душевно. Он столько времени был окружён лишь врагами да пустыми обывателями – притом последние являлись едва ли не хуже. Если раньше своей глупостью и ограниченностью они вызывали у Шерлока снисходительное отвращение и хладнокровное, отстранённое сочувствие – избавляя их от криминальных бед, он как мог старался отдалиться от всяких контактов с ними, - то теперь он буквально задыхался среди них, их мира, столь отличного от его собственного, их непонимания истинного положения вещей, их нежелания хоть на два процента начать мыслить. Вдобавок он чувствовал, что исчезает. Исчезает он, настоящий. Вечно деятельный ум Холмса-младшего не мог выносить вынужденного ограничения в средствах. Он может разгадывать преступления, но не способен довести дело до конца – арестовывать права не имел, а убийство было не его методом изначально. Образы же, которые Шерлок примерял на себя, всё больше затмевали его истинное "я", которое он обязан был тщательно скрывать для того, чтобы остаться в живых, и, что значило для него даже больше, не допустить гибели других. И Молли была единственным человеком, который мог ему помочь в данном случае.
Подумать только! Что бы Шерлок ни утверждал со своим любимым выражением лица, буквально говорящем: "мне-всё-известно-но-но-я-ещё-подумаю-говорить-ли-вам-что-нибудь-и-что именно", невзирая на самоуверенность и игнорирование эмоций, как собственных, так и чужих, он не был абсолютно бесчувственным ни к отрицательным, ни к положительным отзывам о себе. Он мог никак не реагировать на это, но никогда ничего никому не забывал. Видно, не вся властность в семье Холмсов передалась Майкрофту – у старшего она выражалась явно, в Шерлоке же затаилась, выражаясь менее откровенными путями, от чего другим приходилось даже тяжелее чем под откровенным давлением его брата, самолюбивая натура Шерлока даже не вполне осознанно стремилась производить впечатление, хотя бы для того, чтобы иметь возможность этак небрежно отмахнуться. Нечто общее с Джимом Мориарти, не правда ли? Тот ведь вроде бы презирал "людишек", но регулярно играл на публику, устраивая для неё этакие "театральные представления", время от времени даже со спецэффектами. Не то чтобы Шерлок зависел от того, признают его или нет, но самолюбие неприятно кололо. Утешала лишь мысль о том, что однажды он сможет ткнуть их всех носами в собственные заблуждения и заставить молить его о прощении. Непременно. Уж он постарается, чтобы так произошло. А пока – пока забот невпроворот и так, следовательно, планы отмщения можно задвинуть на самую глубину и запереть их там на такой замок, который ни единый гений в мире не сумеет взломать.
А Молли, милая Молли, скромная и добрая девушка, всегда казавшаяся Шерлоку чем-то вроде серой мышки, тем не менее, являлась верным и бескорыстным помощником и другом, без слова упрёка, а её ум, пусть и не такой хитрый и расчётливый, как у мисс Адлер, прекрасно дополнял его собственный аналитический, почти механистичный разум. Нет, с Ирен можно было играть, как дрессировщик на арене выступает с тигрицей, ею можно было восхищаться как эффектным и опасным образом, но открывать душу такой женщине нельзя ни в малой степени – пусть лучше думает, что там шестерёнки и пружины. А в черепной коробке - материнская плата. Причём неперегорающая.
«Хорошо бы, если б было так…» - порой хотелось Шерлоку. Да, стало бы проще. Не тратить драгоценное время на человеческие слабости. И ему не было бы сейчас… Так плохо. Так одиноко. Так пусто – на лицах вокруг почти на всех безразличие, а помощники – все они фигуры, не способные действовать самостоятельно, без его руководства. О чём общаться с людьми, стоящими на настолько ином уровне развития? Нет… Только после своей "смерти" Шерлок понял, что значит быть по-настоящему одиноким… Нет, никогда он не понимал чувств. И поэтому не знал, что творится с ним.
Но вернёмся к Молли. Она умела две бесценные вещи – слушать и понимать. Даже у Джона выходило значительно хуже. А ещё она умела заботиться о тех, кто ей дорог, и отлично хранила тайны. Именно такого человека Шерлоку теперь хотелось иметь рядом.
Он сильно не менял облик. Проник в квартиру, подобно вору, сразу проверил на наличие камер. Таковых не оказалось, нашлось лишь одно прослушивающее устройство. Его младший Холмс устранил в минуту – так, чтобы оно не успело зафиксировать и передать никакого подозрительного шума. После чего снял парик, маску, закрывавшую верхнюю половину лица, чёрные перчатки и устранил с кожи следы грима – совершенно простым, банальным способом, посредством мыла и воды. Что, кстати, доставило порядочное удовольствие. Хорошо было бы душ принять, но без разрешения хозяйки это была бы уже наглость. Разулся, чтобы не следить уличными ботинками, ведь за подобное Молли могла и рассердиться – особенно если бы узнала, где ему приходилось в них бродить. Впрочем, нужно было раньше догадаться - прежде чем производить помянутый обыск. А так... Хм... Ладно, может быть, обойдётся. Пальто повесил на крючок у двери. Попутно производя привычный уже анализ обстановки квартиры.
Устроившись на диване рядом с хитрым и самодовольным, судя по выражению морды, котом – ох, знал бы Шерлок, как и почему именно так зовут сие обаятельное животное, так понял бы, на кого тот был похож этим самым выражением! – младший Холмс принял своё обычное дедуктирующее – хотя, возможно, больше подошло бы слово "медитирующее", - положение, соединил перед собой кончики пальцев и прикрыл глаза. То ли погрузился в себя, то ли в кои-то веки уступил зову смертной, человеческой природы и задремал.

Шерлок не пошевелился от прикосновения, лишь губы его тронула лёгкая улыбка, а секунду спустя раздался его обычный, корректно-спокойный голос с лёгкой толикой веселья:
-Шер? Ты назвала кота Шером? Как мило… - он развёл ладони, пару раз сжал руки в кулаки и снова разжал, после чего поднялся с дивана, сразу оказавшись выше Молли, - А ужин… Да, теперь уже можно, - это означало, что с работой Холмс-младший пока что закончил, либо довёл до конца, либо сделал всё, что можно было сделать на текущий момент, а, следовательно, ему можно больше не поститься, сохраняя все силы организма лишь для работы мозга.
Спокойный. Насмешливый, пусть и беззлобно. Как обычно, схожий с человеком лишь тем, что его тело подвержено слабостям смертных – похудел, лицо бледное, глаза горят так, что свидетельствует – не совершенно-то у него с самочувствием всё сейчас хорошо. Но это же Шерлок, он так увлекается, что будет игнорировать своё здоровье, пока совсем не сляжет при смерти.
«Кажется, тут что-то нужно добавить…»
-Особенно в твоей компании… - закончил он чуть тише, глядя девушке прямо в глаза. Проникновенный взгляд. Видящий насквозь. Секунда – и такое ощущение, будто он, спохватившись, выключил рентген. И взгляд младшего Холмса, и черты лица его смягчились, насколько это было возможно для него, естественно, - «Я должен постараться этой ночью вести себя как обычные люди… Должен… Не хочу, чтобы ей снова было из-за меня больно, Молли этого не заслуживает…» - да, только потеряв большое, можно начать ценить мелочи, вряд ли он пришёл бы сюда, если бы в его жизни всё было как прежде. Однако, если этот путь помогает понять что-то важное, а так бывает всегда, достаточно только иначе отнестись ко всему – стоит ли сожалеть об утраченном? И вот, не зная, что правильно, а что нет, потому что то, что ему казалось нормальным поведением, частенько доводило других до срыва, психоза и истерики, Шерлок попросту не знал, о чём ему говорить и как себя вести. И Джона, который мог бы дать ему совет или, по крайней мере, укорить за не замеченный самим Шерлоком просчёт, рядом не было, придётся своими силами. Смешно – он способен за считанные часы распутать преступление, но самые простые, элементарные слова, с которыми обычно обращаются к девушкам, для него сложнее китайской грамоты. Он ни в чём не был уверен. Даже в том, что ему следовало приходить сюда. Шерлок не имел права прикасаться ни к чему, что относилось к его прошлому, разрушенному миру, пока не разрешил своей основной задачи и не вернул себе своё "я" - то "я", которое теперь хранилось только в его собственной голове и в душе у ещё пары-тройки людей. То, в которое никто, кроме этих нескольких, никто больше не верил. Но с Мориарти младший Холмс словно бился в стену. В интеллекте тот ему не уступал, а сеть была сплетена так искусно, что всё, что Шерлок пока мог, это видеть её и не завязнуть в ней, подобно всем остальным, уже обращённым в жирных, откормленных черноглазому пауку на убой мух. Он не мог выйти и приказать им прозреть, увидеть то же, что видит он сам, ведь его… Для них его больше не существовало. Для некоторых – даже вообще никогда. Он угрожал их спокойствию и душевному равновесию. В паутине этим жалким существам было уютно и комфортно. Всё лучше, чем признавать, что кто-то может быть гением, а они – нет. И даже это – ещё не всё. Шерлок не знал, боится ли кого-нибудь потерять Джеймс, но у него самого ещё оставались те, кого следовало беречь. Но и это – не самое сложное. А хуже всего – что можно уничтожить чёртову сеть, но самого паука поймать практически нереально. А, пока паук жив, он способен сплести новые тенёта.
От всего этого рехнуться можно. В прямом смысле. Мориарти был настолько неуловим, что Шерлок… Порой сомневался. И впрямь чувствовал себя персонажем какой-то странной сказки. Не сошёл ли он с ума? Потерять себя – страшно. Но иногда он очень близко подходил к этой грани. Пока что удавалось вовремя остановиться. Но без конца так продолжаться не сможет. Если не поймёт, как разделаться с врагом – помешается.
Так что явиться к Молли, пускай и ночью, и даже проверив, чтобы никто об этом не узнал - ещё более безрассудный шаг, чем встретиться один на один с убийцей, всех возможностей которой он не знает, зато помнит, что ей достаточно нанести человеку одну царапину, чтоб отправить его на тот свет. Или с десятками предыдущих, от наёмных киллеров до откровенных чокнутых маньяков. Но сегодня Шерлок Холмс не будет ломать голову над своими обычными проблемами. Расслабляться для него обычно было всё равно что насиловать себя, но он попробует. Во всяком случае, теперь уже поздно отступать.

-Лица нет?! – Шерлок в притворном ужасе положил свои ладони на собственные щёки, - Неправда, на месте… А, если серьёзно, то я не помню когда. Мне было не до того, я… - «Стоп!» - Нет, не сейчас. Обещаю, никаких разговоров о криминале этой ночью… - было видно, что это обещание далось младшему Холмсу не без усилия. Вспомнив все свои старания за последние сутки, он захотел поделиться ими – совсем как ребёнок взахлёб рассказывает о собственных достижениях в школе родителям. Но не стоит. Молли известны его способности, ни к чему в очередной раз угнетать человека интеллектом, сплавленным с фанатичным служением своему делу. Он пришёл, чтобы попытаться побыть человеком. Таким, как все, о котором заботятся, которого ждут домой и которому рады… И рады не потому, что ты – гений, засадивший множество преступников за решётку, каждый божий день рискующий тем, что тебя прикончат, причём всякий раз – новым способом. То есть он хотел хоть одну ночь провести живым. А всякие посторонние мысли блокировать совсем, иначе ему придёт в голову идея, потом другая, и он снова будет там, на линии фронта, вновь отделённый от реальности.
***
Да, день был безумным. Чудом избежав гибели прошлой ночью, Шерлок взялся за анализ произошедшего. Что ему известно? Рост, цвет кожи и голос. Телосложение. Пары секунд, пока она проникала в комнату через окно и, следовательно, была немного освещена, хватило. Европеоидная раса. Плюс навскидку примерный возраст – по внешности и звучанию голоса, - младший Холмс дал бы ей между двадцатью и тридцатью, причём ближе к тридцати, но не старше. Далее – акцент. Профессионалы умеют скрывать его, они специально работают над собой, но в речи этой преступницы ощущалась чисто немецкая смычка глухих согласных, возникающая только с их особым сильным выдохом и большим напряжением голосовых связок, носовое произношение звука "н", не совпадающее с английским и французским, характерный сильный и слабый приступ слоговых гласных и ещё пара мелочей… Понадобилось раз десять прогнать это через "чертоги разума", чтобы оно дало нужный результат. Значит, она из Германии. Далее – обратился к сводке нераскрытых преступлений соответствующего уровня – а эта женщина явно занимает в рядах киллеров высокое положение, отсюда и хладнокровие, и самоуверенность, и чувство слежки. Она наверняка привыкла убивать, а, раз столь свято хранит тайну – значит, дело действительно ответственное. Насколько? Её, похоже, пытался привлечь Мориарти, и, судя по тому, что она всё ещё находилась в Лондоне, причём живая и невредимая, Джеймс оценил её способности весьма высоко. Не настолько, чтобы чувствовать угрозу для себя – иначе устранил бы, - но довольно для того, чтобы по-прежнему хотеть заполучить её на свою сторону. Для завершения анализа пришлось задействовать связи в преступном мире и базу данных Майкрофта – на сей раз с согласия брата, но так, чтобы больше никто не знал, - и сравнить, в чём они сошлись и насколько что можно соотнести с прежними данными. Настоящего имени убийцы Шерлок так и не выяснил, только прозвище. Вывод – заказ явно политический, ей нужен кто-то из высшего эшелона власти. Почему именно сейчас? Видимо, должно было произойти что-то важное – принято какое-то межгосударственное решение, или открыт какой-то значительный проект, в котором некая третья сторона не заинтересована, или Англия выведала чужую государственную тайну. Майкрофт не соизволил поделиться этой информацией, несмотря на то, что был одним из лиц, наделенных достаточной властью для того, чтобы входить в число потенциальных жертв. Так что Шерлоку пришлось лишь рассказать ему всё, что он сумел узнать или понять об этой убийце и дать несколько практических советов по безопасности. Что несложно, если мыслить как тот, против кого ты работаешь - то есть, в данном случае, против наёмницы. Что Шерлок и проделал. Это было всё, что он мог в своём положении. Его личное присутствие вряд ли даст больше. Напротив, только испортит. Оставалось лишь ждать дальнейшего развития событий.
***
Но сейчас речь не о том. Совсем не о том. Что толку ему рассказывать, что он решает задачки мирового политического масштаба? Зато приходится прятаться от живых, будто он сам – преступник. Лучше просто сидеть в комнате и слушать Молли. Неважно, о чём они будут говорить. Только бы не о людях, погибших насильственной смертью, и не о тех, кто был тому виной.
-Докторская? Слушай, Молли Хупер… - удивить Шерлока было затруднительно, но он старательно изобразил именно это чувство. Ну, а обрадовался младший Холмс совершенно искренне, хотя, конечно, чтобы оно было на что-то подобное похоже, пришлось снова добавить актёрского таланта, иначе внешне это было не отличить от его постоянного состояния, - …ты просто умница! Рассказывай, как ты этого добилась, - «Нет, я серьёзно… Расскажи… Я хочу слышать твой голос… Просто слышать голос, и всё…»
И её последние слова… Он сделал вид, будто прозвучало нечто совсем незначительное, но улыбнулся, и можно было невооружённым глазом заметить – ему стало легче. Он нуждался в подобных словах, хоть и не сказал бы об этом никогда и никому.
-Так ты расскажешь? Я внимательно слушаю... – повторил Шерлок, прежде чем отправить в рот ещё один кусок котлеты. Аппетит, с которым он ел, уже сам по себе был грандиозной похвалой повару. Хотя, Холмс-младший был не так уж требователен. Даже, скорее, наоборот.

«Да… Не получается…»
У Шерлока ничего не выходило. Она слишком хорошо знает его. И отлично понимает, почему он тут. Притворяться бессмысленно. И изображать чувства лучше не пытаться – всё равно он не знает, как с ними обращаться. Не умеет соизмерять всю огромную разницу, эту гамму разных эмоций и ощущений между обычным своим отстранённым хладнокровием и переигранным воодушевлением, отчасти граничащим уже с клоунадой. Она так огромна и разнообразна, что угадать верно шансов очень мало, а метод дедукции мало помогал – потому что чувства не имели ничего общего с разумом и лишь разрушали работу мысли. Добиваться результатов возможно только тогда, когда ты находишься вне процесса - исключения разве что те случаи, когда ты сам вводишь себя в действие, рассчитывая получить таким образом определённую реакцию, как в химии или в математике. Потому что иначе задача не решается. Но тогда совсем другое дело - ты отлично знаешь, под каким знаком вносишь себя в общее уравнение. На самом же деле младший Холмс мечтал в данный момент лишь об одном. О покое. Тело подводило. Об этой биологической машине требовалось заботиться, учитывать её запросы и потребности. А также врождённые реакции, с которыми приходилось подчас хуже всего, потому что их действие зависит от реакции подсознания. Такие реакции, как страх, например. Другое дело, что мозг и тогда не прекращал работать, он развенчивал эти реакции, подчинял их. И до того хорошо, что обычные вещи уже не воздействовали на Шерлока, требовалось потрясение, чтобы хоть ненадолго пошатнуть его внутреннее равновесие и сбалансированность всех процессов. А, чтобы разрушить... Тут, пожалуй, только разве что лишить его жизни, не иначе.
И от работы абстрагироваться не получалось. У Шерлока в голове постоянно выстраивалась трёхмерная многоходовка, и личности, как враги, так и друзья, и ещё те, чьи судьбы никак не пересекались с его собственной судьбой, но имели значение, занимали свои места на этом плане. Он должен был предвидеть, кто из них совершит следующий ход, и каким именно этот ход окажется. Увлекательное занятие, если учесть, что некоторые фигуры почти ни в чём или совсем ни в чём не уступают ему самому. И только близость Молли Хупер и звучание её речи мешало Шерлоку удалиться в "чертоги разума" и пропасть там. А все его знакомые отлично знали, что сие означает. "Где этот человек? Он только что был здесь..." - "Часа три назад уже как вышел...". И, если учесть, что информация регулярно им обновляется, мозаика соберётся. В конечном счёте - до конца. Такой огромный паззл, настолько большой, что месяцы уйдут. Но он не мог всё своё время до последней минуты посвятить только этому. В конце-концов, на Бейкер-стрит такими вещами заниматься было легче, обстановка вполне позволяла пренебрегать режимом. У него был дом, в конце-концов. А теперь… Теперь ему приходилось изводить себя, чтобы жить. Врач сказал бы, что Шерлок совершает замедленное самоубийство – в итоге никакого железного здоровья не хватит, если он не станет относиться к себе с большим вниманием. Младший Холмс знал, что его телу требовался отдых. Перерыв. Иначе он не сможет отвечать за адекватность собственных суждений. Даже если не брать в расчёт всего прочего, также неоспоримых, кстати говоря, фактов, Шерлок элементарно слишком долго не спал, даже у него был свой предел. И его это раздражало.
-Ванную? Звучит неплохо… - он не помнил, когда последний раз принимал ванную после "прошлой жизни". Душ - ещё да, какой-никакой, но ванную... Это неслыханная роскошь.
А Молли продолжала заботу о нём – так, будто привыкла к этому. Словно ничего такого особенного не происходило и он каждую ночь сюда вот так запросто заявляется.
-И ты не беспокоишься о том, что тебя из-за меня могут убить… - почти утвердительно проговорил Шерлок, - Просто за то, что я пришёл… Ну, а вторая причина заключается в том, что ты знаешь правду. Чтобы никто не пострадал, я должен быть абсолютно один… И следовать исключительно своей строго разработанной схеме, всё только по ней, ничего лишнего... Ни одного действия для себя лично. Только те, которые нужны для поддержания жизнедеятельности. Но я не могу, - сказал так, будто сам не может этому поверить и удивляется себе, - «Нет, сегодня нам ничего не грозит… Но ведь ты не можешь знать об этом, и даже я только предполагаю, исходя из известных мне данных! Почему ты так спокойна?»