Девушки. Они так быстро и неожиданно меняют своё мнение. И, когда Молли это сделала, Шерлок не сказал ничего. Совсем ничего. Он просто не нашёл слов. А, когда они всё-таки подобрались - стало уже поздно. Девушка ушла. Дверь закрылась.
«Я не заставляю себя, просто не привык расслабляться… Не привык вообще ко всему этому… Видимо, я и впрямь создан исключительно для своей работы… Прости…» - возможно, вслух он бы не стал извиняться, но в мыслях… В мыслях – это всегда проще, - «Я не дам того, что тебе нужно… Поэтому я не буду слишком сближаться с тобой… Это больно… А я не хочу, чтобы тебе было больно…» - о себе младший Холмс в таком ключе не думал, он редко страдал от подобных вещей, просто замыкался и полностью погружался в очередную задачу - всегда находил себе таковую, когда требовалось, даже если ему не было поручено новое дело, - «Я вечно буду отдаваться своей профессии, и, вполне возможно, умру рано и не своей смертью, даже не в результате несчастного случая...» - да, Шерлок всегда совершенно спокойно воспринимал подобную вероятность. Он вообще не особенно думал насчёт того, сколько проживёт, главное - выполнять полностью и качественно то, что он должен, потому что так раз и навсегда решил, - «Доброй ночи, Молли Хупер. Ещё раз с Рождеством тебя…»
Он зашагал прочь. В свете фонарей фигура парня вырисовывалась уверенным, чётко обрисованным росчерком. По лицу теперь нельзя было прочесть ничего. Ни единой эмоции. А мысли слишком хорошо скрыты. И только по сосредоточенности взгляда можно было заподозрить, что он уже составил себе какой-то новый план действий. Но на какое время? И что именно на сей раз включал в себя этот план?
***
Утром в квартире Молли Хупер зазвонил телефон.
-Молли, Шерлок не у тебя случайно остался этой ночью? Он не пришёл домой и на звонки не отвечает... - взволнованным и обеспокоенным голосом спросил Джон Ватсон.

Умом Шерлок отлично понимал, что ему следовало бы остаться с Молли на эту ночь. Просто остаться, он знал, в каком состоянии бывают люди после того, как пережили такой шок. Видел, и неоднократно. Но девушка не захотела, а он был не тем человеком, который станет настаивать. Так что, решив навестить её утром, младший Холмс отправился завершать одно дело, которое больше двух месяцев назад пришлось закрыть за недостаточностью улик. Несмотря на то, что он почти полностью был уверен, что вычислил преступника, с теми доказательствами, что удалось найти, соваться в суд было бы попросту смешно. А Шерлок не любил, когда у него недостаточно доводов для того, чтобы довести дело до желаемого им конца. Тут же ему вдруг пришло в голову совершенно неожиданное решение, и он удивился, как не додумался до этого раньше... Тогда, впрочем, он, скорее, просто чуть-чуть не успел, потому что дело закрыли за недостаточностью доказательств. Осложнило ситуацию то, что он насмерть поссорился с теми, кто вёл данное следствие, и, разумеется, не поделился с ними всем, что знал. А теперь Шерлок вдруг увидел одно прямое свидетельство вины, да такое ясное - как Божий день! - что даже самые безнадёжно деградировавшие присяжные не усомнились бы.
Но не будем о скучном. Описывать то, чем Шерлок Холмс занимался ночью и большую часть утра, врагу не пожелаешь. Для стороннего человека этот процесс вряд ли может представить какой-либо интерес, к тому же дело просто неудобное, но ни в коем случае не из разряда сложных. Несмотря на то, что тот человек уже уехал из Лондона, детектив знал, где тот пребывал ныне. Достаточно было переслать материал и оформить поездку для свидетеля, точнее - свидетельницы, некогда пострадавшей от действий злоумышленника и способной доказать это. Девушка никогда не была за границей и с радостью согласилась. Правда, она, кажется, расстроилась, когда узнала, что частный сыщик не отправляется с ней. Но он уже не обращал на подобные мелочи ровным счётом никакого внимания.
Но, возвращаясь к Молли, Шерлок уже не думал обо всём этом, он сразу отбрасывал завершённые дела. Да, в любом случае, как бы хорошо или плохо ни воспользовались плодами его трудов иностранные представители закона, это уже не его проблемы, он им дал все возможные нити.
Вот он, дом мисс Хупер. И вот её подъезд. Вот лестница.
«Наверно, мне вчера всё же стоило остаться… Ну да что уж теперь,» - размышлял парень по пути, - «Конечно, ни на какую работу она в ближайшее время не пойдёт, значит, сейчас сидит у себя совсем одна? И, полагаю, у неё такое не впервые... Неудивительно, что с таким образом жизни Молли не умеет общаться…» - даже сам Шерлок при всей его тяге к одиночеству не хотел бы из раза в раз возвращаться в квартиру, в которой нет ни одной живой души - домашние животные для него всегда были не в счёт.
Поднявшись по лестнице, младший Холмс со странной, непривычной для себя улыбкой, которую применительно к нему вполне можно было назвать "мягкой" - лучше он подобное всё равно даже изобразить не смог бы, - нажал на кнопку звонка. И он мог хоть сто раз сказать себе, что пришёл сюда сейчас, только потому что не любит оставлять что-либо незаконченным и должен проверить, что всё в порядке, а эта встреча - исключительно для проформы, Шерлоку не удалось полностью скрыть от самого себя, что он хотел быть сейчас здесь, рядом с ней. Хотел увидеть её. Не как тень, блуждающую вокруг него по лаборатории, когда он работает. Как живого человека. Посмотреть, как она живёт. Точно так, как он сутки за сутками наблюдал Джона. Он мог называть подобное "экспериментом" - но на самом деле они не были для него просто подопытными объектами. Хорошо, может, и были, но вовсе не в обычном смысле. А ещё Шерлок чувствовал, что он ставит опыт в том числе и над самим собой. И опыт этот показал странный результат - ему трудно оставаться бесстрастным и хладнокровным. Он переживал за них, он хотел заботиться о них, и пусть его отношение к ним было несколько эгоистичным - он дорожил ими, как умел. Детектива с души воротило от подобной мягкотелости, да ещё со своей собственной стороны. Но иногда какой-то поступок важнее принципа, которому ты ради того, чтобы совершить что-либо, наступаешь на горло.

-С добрым утром... - только и успел вымолвить Шерлок, прежде чем мисс Хупер снова повела себя неожиданно.
Джон звонил? Почему-то это очень удивило его. Даже больше, чем поцелуй в нос, который заставил разве что лишь на секунду зажмуриться. Да-да, заставил. Сыщик посмотрел на Молли в искреннем и глубоком недоумении. Самоуверенность. Скорее небеса обрушатся, чем с ним что-то произойдёт. Так относился к этому сам Шерлок, и он отказывался понять, почему у остальных может быть совершенно иное мнение.
-Джон... Волнуется? - признаться, детектив совершенно не подумал об этом, пропадая на всю ночь, - Это же не в первый раз... - «А, наверно, он надеялся, что хотя бы в рождественскую ночь я обойдусь без своих обычных "выкрутасов"... Что мне, на худой конец, хватит того маньяка... Опять ошибся... Но это же Джон, чего от него ещё можно ждать...» - так что младший Холмс просто пожал плечами и послушно извлёк из кармана мобильник. И поднял брови, увидев количество пропущенных вызовов. Впрочем, это подготовило его к тому, что сейчас произойдёт, когда с той стороны поднимут трубку.
***
Чуть позже он сидел и с сосредоточенным видом дул на кофе в чашке. Так, будто более важного занятия на свете не существует. На самом деле просто не знал, что и как говорить, и очень не хотел ляпнуть что-то такое, что снова заставит Молли оскорбиться. Поскольку же Шерлок таких вещей вообще не соизмерял, он предпочитал отмалчиваться.
-Кажется, мне дома будет взбучка... - наконец вымолвил он беспечно и с негромким смешком. Кажется, перспектива выслушать очередную порцию нотаций вкупе со знаменитым укоризненным взглядом Джона Ватсона Холмса-младшего совсем не пугала, напротив - хорошо забавляла. Джон, узнав об этом, наверняка в очередной раз безуспешно попытался бы объявить ему бойкот. К несчастью для других, Шерлок не особенно нуждался в общении обычно, а, когда ему всё-таки требовался ответ - шёл напролом и мог душу вытрясти, чтобы получить его, - У тебя всё хорошо? - продолжая глядеть исключительно на светло-коричневую поверхность напитка, поинтересовался детектив. Его тяготило, что нужно задавать подобные вопросы, и тяготило собственное неумение делать это. Он был не уверен, что стоило приходить, но не прийти не мог - и, если так, то вопрос о правильности сделанного сам собой отпадал, - Я имею в виду твоё духовное состояние, а не физическое, разумеется... Я могу оценить степень внешних повреждений, но с переживаниями и впечатлениями мне сложно, ты знаешь... - так стало немного легче. Говорить в подобной манере, приближенной к сухому, деловитому стилю. Почти как обычно.

-Да Джон, видно, считает, что, раз он старше, так и няньку для меня изображать может... - не без раздражения выдал Шерлок, прежде чем успел подумать, что, возможно, не совсем справедлив по отношению к доктору. А, может быть, совсем не справедлив. Он же не разбирается в таких вещах.
Пауза. Тишина, воцарившаяся в комнате, грозила стать чересчур продолжительной. Такой, после которой разговор построить уже совершенно невозможно.
-Послушай, Молли… Я дурак. Да, действительно дурак. Причём вдвойне.
Что же увидел Шерлок в этой девушке и почему взгляд его холодных, изучающих глаз вдруг так смягчился? Возможно – те самые тоску и одиночество, от которых сам всегда мог спрятаться в работе, беззаветно отдавшись ей. Те, которые были отогнаны от него, когда в его жизни появились Молли и Лестрейд, после - миссис Хадсон, а затем и Джон. Оказалось, что в броне его отчуждения, доселе идеальной, тоже есть бреши. И, зная, что только они и позволяют ему сохранять подобие человечности, Шерлок соотносил свой мир и мир Молли. Устроенный совсем по-другому, но и похожий. Просто у неё большую часть занимал он. Да, он это понимал. И всегда считал блажью, ерундой… Сантиментами. Такое хорошее, универсальное слово для всего, что не привычно и что кажется лишним в процессе жизнедеятельности. Его одно можно выговорить так, что это несказанно унизит и даже, бывает, вовсе уничтожит морально человека.
«Неужели я теперь только так и могу?» - подчас сложнее всего подвергать анализу самого себя. Шерлок терпеть не мог самокопания. Этак ведь невесть до чего можно дойти. Он предпочитал просто блокировать всё, что не могло пригодиться ему в ту или иную минуту. А потребности урезал до минимума – все, которые не имели непосредственного отношения к его профессии.
Он спокойно, даже неторопливо отставил чашку – так, словно та являлась драгоценной. Скажем, из хрусталя. Поднялся, подошёл к Молли, присел рядом на диван. Ладонь его легла девушке на плечо, он стремился смотреть ей в глаза, не позволяя ей отвести взгляд.
-Я должен был это сказать ещё вчера и не дать тебе просто так уйти. Но даже сейчас не смог бы, если бы не… - не что? Не недавний страх потери? Нет, тот прошёл уже давно. Может быть, усталость? Или втайне хотелось открыться кому-то хоть чуть-чуть? Почему не Джону? Неужели только из-за того, что так непременно погибнет образ, который Шерлок столько времени усердно создавал для друга, да и для себя самого тоже, искренне желая выглядеть машиной безо всяких нормальных эмоций? Нет. Скорее, ему нужен был кто-то, кто выслушает без всяких глупых комментариев, ведь каждое слово даётся с таким трудом. Нет, он не лгал, он был таким, как есть, и всегда поступал согласно своей натуре, просто небольшая часть этой самой натуры, которую он считал лишней и охотно бы вырезал, если бы мог, никогда не показывалась наружу, а вот теперь он решил проявить её для Молли. Чувствовал ли он себя действительно виноватым? Нет, по крайней мере – в данный момент Шерлок уж точно не извинялся. Он просто проанализировал своё прошлое поведение и сделал следующий шаг. Шаг вперёд и без оглядки на прошлое, которое уже учтено, и поэтому может быть забыто, - Ты для меня важна. Я не шучу и не издеваюсь. И ты не тень, которая сегодня есть, а завтра может и не быть, на место которой легко можно подобрать кого-то другого. Я не считал нужным об этом разговаривать… Всё время было некогда. И, может быть, не стоило. Но, если бы вчера тебя не стало, а я так ничего и не смог бы сказать… Я вижу то, что у тебя на душе. Я всё вижу. И не скажу, что мне это совсем безразлично и не вызывает никакой реакции... Но… К чему нам быть ближе друг к другу, если я – не тот человек, который может составить чьё-то счастье? Скажу честно, я к этому даже вовсе не стремлюсь… И не факт что когда-либо стану, - так трудно. Когда привык не заботиться о том, какое впечатление твои слова производят на окружающих, и вдруг в кои-то веки решил обратить на это внимание, ты выговариваешь каждое слово так, будто пытаешься объясниться на малознакомом языке, когда от этого зависит твоё будущее, - Слишком велик у меня процент вероятности погибнуть насильственной и жестокой смертью. Я понимал это всегда, с самого начала… Слишком сильно завишу от своей работы… Слишком привык к независимости… И оттого не хотел бы превратить чью-то жизнь в бесконечные обиды и огорчения. Особенно твою. Но ты не одна. И, пока я жив, что бы ни происходило, одна никогда не останешься… - это всё равно как если бы улитка вылезла из своего защитного панциря и обнажила беззащитную, мягкую плоть. Делай кто что пожелает.
Это всё слишком серьёзный разговор. Однако, речь же идёт о Шерлоке Холмсе. Ему даже улыбаться противопоказано, только дурак, слепой или пофигист не подумают, что он издевается или просто притворяется, лелея что-то у себя на уме. Джон часто говорил, что ему весёлость не к лицу.